– Когда играют, тогда и слышим, а когда не играют, тогда и слышать нечего! Подумаешь! Сюиты мы ваши не слышим, а зато мы уже и летали, и плавали, и вообще, мы только что видели, как Стрекоза превратилась в Скарабея!
– Что же тут удивительного? – не понял Трубадур. – Гусеница рано или поздно тоже превращается в бабочку, обычное дело.
– То бабочка! А то жук!
– Не вижу разницы, – с улыбкой возразил Трубадур. – Принцип тот же. Сидишь себе в коконе, мечтаешь порхать среди цветов, наслаждаться нектаром, и в итоге так наполняешься мечтой, что начинаешь мыслить, как бабочка. А там дело за малым. Ничего сложного. Главное не зариться на чужой нектар, – добавил он веселее, – а то нарастёт нектаровый жир, и получится не бабочка, и не гусеница… а Бусеница.
– Неужели действительно всё дело в мечте? – задумчиво промолвила Камилла.
– А в чём же ещё? – сказал Трубадур, и взгляд его загорелся радостным блеском. – Вот у тебя какая мечта?
Камилла помолчала немного.
– Я мечтала попасть в сказку, и это сбылось, – сказала она задумчиво. – Мечтала о братике, и у меня будет братик. О чём ещё мечтать, я и не знаю, – растерянно закончила она.
– В таком случае, первым делом надо определиться с мечтой, – подняв указательный палец, заявил Трубадур. – Это должно быть что-то очень искреннее и волшебное.
Бернард быстро отреагировал:
– Ой, да мы в два счёта придумаем! Пустяки какие!
Но Камилла мягко возразила:
– Нет-нет, Бернард, это вовсе не пустяки. Помнишь, что случилось со Стрекозой? Мне кажется, от мечты очень многое зависит.
Трубадур кивнул и сказал:
– Именно так. Мечта – это и есть Путь.
Ветер снова тряхнул осколки, и они противно заскрежетали. Зажимая уши, чтобы не слышать эти отвратительные звуки, Камилла вдруг поняла, какова её новая мечта.
– Я хочу услышать Музыку! – воскликнула она, перекричав скрежет и ветер. Она даже подпрыгнула и схватила Трубадура за руку.
– Хочу слышать Музыку Мира! Элегию и симфонию, о которых вы говорили!
Трубадур даже вздрогнул от такого напора.
– Погоди, погоди, это самая сложная мечта, – выдохнул он, отступая, – почти невыполнимая в сейчас. Ты же видела, не осталось ни одного целого Сапфирового Цветка, и все Паузы разбиты вдребезги. Может быть, придумаешь что-нибудь другое?
Но Камилла не могла выбрать другой мечты. Она и эту не выбирала – просто почувствовала её в своём сердце. Пришлось Трубадуру вести девочку к Правителю Королевства, Менестрелю.
По дороге он тихонько и осторожно, чтобы не впустить ни одну фальшивую ноту, спел такую песенку:
– Ноты-ноты, словно краски в тюбиках,По отдельности лежат, молчат.Только лишь под кистью художникаКраски оживут, песней зазвучат.Скажет вам любой живописец:Складывая с цветом цвет,Он лишь чередует краскиС тем пространством, где цветов нет.А иначе будут пятна грязные,Неопрятные, чумазо-безобразные.Точно так же безобразничают ноты,Если Паузами их не разделить,И не обозначить нотам их длинноты,И ключом скрипичным всё не закрепить.Чтобы звуки были чистыми и ясными,Между ними Пауза быть должна.Чтоб мелодия сложилась прекрасная,Каждой ноте другом будет – Тишина.
Вскоре они приблизились к садовой калитке, из-за которой доносились очень неприятные скрипучие звуки.
– Вы уверены, что здесь мне помогут? – с тревогой спросила девочка.
Трубадур не расслышал. Он зажал уши ладонями и прокричал:
– Даже одна фальшивая нота может испортить мне весь день, неделю, месяц! А тут их на целый год хватит! Я не могу идти туда…
И он бросился прочь, не разжимая рук. Камилла открыла калитку и отправилась в сад сама.
Глава 43. Без крыла
В саду под цветущей вишней стоял Менестрель. Он держал в руках скрипку и смычок и пытался извлечь из инструмента хоть сколько-нибудь музыкальные звуки. Но звуки рождались равнодушные, и сразу плюхались в мир безо всякого уважения и доброты. Нет, это совсем не то, к чему он стремился.
– Не музыка, а кошачий вой! – рассердился Менестрель и бросил смычок.
Он сел за стол и принялся что-то быстро чёркать на разлинованной тетради. Но, записав строку, комкал листок и принимался за новый, а вскоре выбрасывал и его. Смяв несколько листов, он поднял голову к небу и проговорил:
– Наверное, я перестал быть поэтом. Скрипка в моих руках больше не поёт, она скрежещет, как ржавая пила.
В этот миг прозвучал давно забытый вопрос:
– Простите, вы не подскажете, как услышать Песнь Души?
Менестрель обернулся с удивлением. Давненько он не слышал этих слов, а ведь раньше именно к нему жители королевства приходили за Песней Души. Каждый впервые смотрелся в Волшебное Зеркало Афродиты в годик, затем в три годика, и наконец, в семь лет. А уж после можно было приходить, когда сам того пожелаешь. Зеркало Афродиты очищало Песнь Души, если та вдруг засорится фальшивыми звуками. Душа распускалась, как цветок, а отражение в зеркале расцветало в прямом смысле – оно наливалось красками.
Сколько мелодий слышал Менестрель за свою жизнь! У каждой души своя партитура. У кого-то сложная, с резкими перепадами, полная взлётов и смелых поворотов, у кого-то робкая и кроткая. У одних она ясная и верная на протяжении всей жизни, у других – изменчивая и игривая. К преклонным годам Песнь Души обычно становится густой и насыщенной. Особенно зеркало Афродиты любило проявлять звуки влюблённых сердец и полных удивления и восторга душ младенцев.
Но в последнее время мелодия с её текучестью и переливами перестала очаровывать людей. Ей на смену пришёл Ритм: бум, бум, бум, бац, бац, бац… словно тысячи дятлов остервенело уничтожают клювами-молоточками целый лес. Люди пребывали в мареве стука и скрежета.
Постепенно из душ выхолащивались нота за нотой. Оставались лишь хрипы да тугие басы – поддерживать ритм, да и только. Менестрель уже и не помнил, когда к нему последний раз приходили за сокровенной Музыкой Души. Лишь иногда заглядывали туристы из любопытства. Но от их суетных мотивов и праздности бедное Зеркало засорилось, и больше совсем не пело.
А у этой девочки, пожалуй, душа певучая, подумал он, поглядев на Камиллу.
– Услышать Песнь Души, – задумчиво повторил Менестрель и признался: – Не так-то это просто. Вот голубка пьёт воду из чашки, – он показал на белую птичку, которая отпила из фарфоровой чашечки, вытянула шею, и проворковала.
– Слышишь? – спросил он, вытянув шею. – Слышишь?
– Да, – с готовностью ответила Камилла. – Голубка очень нежно воркует.
Менестрель недовольно глянул на неё и сказал:
– Да не голубка. Вода! Чувствуешь, как изменилась мелодия воды в чашечке?
Камилла с Бернрадом растерянно переглянулись. Стук капель в подземелье ещё был на что-то похож, но неподвижная вода в чашечке…
Менестрель поднялся с места.
– Так, понятно. Дело непростое. Как Песнь твоей Души звучала в прошлый раз?
– Не знаю, – ответила Камилла, пожав плечами. – Я никогда не слышала её.
– Ах вот оно что! Ты не из нашего Королевства? – удивился Менестрель.
– Нет, не из вашего. Я мечтала попасть в сказку и попала сюда. А теперь я узнала, что у природы есть своя Музыка, и я мечтаю услышать её. Это стало моей новой Заветной Мечтой!
– Да, тут особенное дело, – сказал Менестрель. Ему очень хотелось помочь девочке. – Услышать Песнь Души может каждый, лишь глянув в зеркало Афродиты. Но оно болеет, а излечить его сможет только тот, кто слышал музыку Космоса. Так гласит легенда. Правда, у нас не было возможности убедиться в истинности этого предсказания, никто из жителей Страны Мерцающих Путей не бывал в Космосе.
– Мы там были! – вскричал Бернард. – Когда летели сюда!
Менестрель обрадовался, а Камилла погрустнела.
– Я не слышала там никакой Музыки, Бернард – сказала она. – Значит, от меня мало проку.
– Неважно, слышала ты Музыку или нет, – успокоил её Менестрель. – Она всё равно звучала вокруг и непременно оставила в твоём сердце отклик! Это Восьмой Закон Мерцающих Путей: Музыка звучит всегда, но мы не всегда умеем её услышать.
– А если у моей души нет Песни? – продолжала сомневаться Камилла.
– Не бывает безмолвных душ! – вскричал Менестрель, протестующее замахав руками. – Есть фальшивые, лживые, недобрые, будь они неладны! Одни скрипят, другие пиликают, но безмолвных душ не бывает!
Камилла всё ещё стояла в задумчивости. Задание было для неё каким-то уж очень непонятным. Менестрель наклонился и сказал:
– Всё очень просто. Либо ты позволяешь Волшебному Зеркалу отыскать в закоулках твоего сердца след Космической Симфонии, либо всё так и останется: ты – без Песни; Зеркало Афродиты – без Мелодии; а Мир – без Музыки… как бабочка без крыла.